Балдоха-солнце клонилось к закату, заливая золотом горизонт океана. Лениво почесывая яйца, через прореху просторных, давно не стиранных шорт, с грязными следами недавних любовных побед, Ваня устало наслаждался сгущающимися, как коктейль с амаретто, экваториальными сумерками. В пустой голове вяло перекатывались пара мыслей, задевая и отталкивая друг друга, мешая сосредоточиться на чем-то одном. С тех пор, как Ваня попал на проект, а потом и на остров, он твердо уверовал в Деда Мороза, Гарри Потера и Джулию Ванг...
Да, друзья, - Барзиков верил в чудеса. А как иначе можно было объяснить, такое сумасшедшее везение, как лавина с гор обрушившееся на его не обремененную никакими химерами морали, достоинства и чего уж там - разума - головушку. Бывало, в шторм, когда огромные океанские волны с грохотом разбивались о прибрежные валуны, Ванька просыпался в холодном поту. Ему снилась его прошлая, теперь такая далекая и кажущаяся нереальной жизнь, где он все в тех же шортах, жонглировал мячами, на сцене дешевого Тайского отеля, перед развалившимися на шезлонгах разжиревшими немцами, опутанными объятиями местных трансвеститов. Он помнил их лениво-жеманные взгляды через полуприкрытые маленькие глазки, в которых читалась только одна мысль: какой тупой клоун. Ваня помнил битвы в отельной столовке за остатки «шведского стола», среди таких же как он - анимматоров, в которых он неизменно выходил победителем - владельцем никем не покусанного куриного окорочка и почти целой бутылки колы. Как давно это было! Будто бы и не с ним.
И - как замечательно сейчас. Но одна мысль не давала Барзикову покоя, - ни днем ни ночью. Он никак не мог вспомнить того волшебника, или ту Добрую Фею, которая когда-то махнула волшебной палочкой и ему поперло. Ваня никогда не читал книг. Но он помнил, еще из дет-садовских групповых чтений, что у любой сказки есть как начало - так и конец. И конец пугал Ваню - больше всего.
[Автор: Рем]
