В прошлом Прямом эфире доставали Тату Абрамсон – достали! К четвертому эфиру Тата рассвирипела, помрачнела и начала огрызаться, отталкивая разомлевшего Варелика Блюма от себя – тот норовил повисеть на плечах любимой, заслюнявив ее бесконечными поцелуями. Видно, приступ поцелуйный у него случился. Нельзя сказать, что Тата сделала выводы и резко изменилась – как была размазней в этой своей любви, так и осталась тюхой, как была ленивой грязнулей – так и плавает распустехой, как мнил себя Варелик героем-любовником – так и корчит из себя проектного божка. Прямой не исправил.
В нынешнем эфире поучить пытались Жемчуговых. Поучили. До идеи развода довели. Глеб критику не выносит – лежал в обычной позе хана в коврах, пузом на народ, раскорячив ляжки, и пыхтел в расстройстве: не нравилось гению, что его опять гением не признали. Одно дело, когда с*ка-жена жужжит, другое, когда от зрителей казачков запускают – не попререкаешься всласть, с-ка. Не вмажешь никому, с-ка. Выслушивать приходится, с*ка. Гобозова – и того не пошлешь, ссс*ка. И почему его никто не понимает, кроме любящей мамаши? Убежденность в своей правоте у Глеба каменная. Неизлечимая уверенность в своей избранности – мир создан, чтобы Глеб в нем жил! А потом Ветер написала: «Сегодня был наверное финальный разговор….» (с)
[Автор: Светлана Из-Тихого-Омута]